Прокат:  302.35  +0.76% up   Сталь:  136.63   0% const
Бесперспективный уран

Трудно найти более противоречивый по восприятию и специалистами, и простыми людьми металл, чем уран. Применений у него фактически два – в атомной бомбе и атомном же реакторе. Если с первым все понятно и особенных вопросов ни у кого, кроме пацифистов, не возникает, то по второму диапазон мнений просто колоссальный – от полного неприятия до восторженного ожидания избавления мира от «нефтяной иглы».

Оговоримся сразу, что мы не претендуем на полный охват этой многогранной и сложной темы – слишком далеко она выходит за рамки собственно рынка урана. Но разобраться с тем, что ждет уран в обозримом будущем, все же попробуем.

История

Люди, мало о том догадываясь, применяли уран сравнительно давно в качестве красителя – уж очень насыщенный и красивый желтый и желто-зеленый цвет дают его соединения.

Как химический элемент уран был открыт дважды – в 1789 г., когда немецкий химик Мартин Генрих Клапрот восстановил извлеченную из саксонской смоляной руды золотисто-желтую «землю» до черного металлоподобного вещества.

Пятьдесят лет уран Клапрота числился металлом. Только в 1841 г. француз Эжен Пелиго получил настоящий уран – тяжелый металл серо-стального цвета. Однако еще долго основным применением урана оставалась окраска. Тем более что, если правильно подобрать оксид урана, можно получить порошок, светящийся в темноте. Добавляя его к стеклу, делали очаровательно мерцающие в темноте графины, кубки и вазы.

Собственно, именно благодаря флюоресценции и было обнаружено, что соли урана излучают не только в видимом диапазоне. В Париже физик Анри Беккерель изучал свечение солей урана после их пребывания на свету и неожиданно обнаружил, что они вполне успешно засвечивают фотопластинку и вовсе без всякого облучения. Шел 1886 год.

О том, что это «свечение и засвечивание» есть проявления мощнейшей энергии и опасной человеку радиации, речь еще не шла. До первых мыслей о возможном военном применении оставалось почти полвека.

Еще больше времени оставалось и до целенаправленных и ажиотажных поисков месторождений урана как стратегического сырья по всему миру.

Однако полным ходом шло изучение этого металла, столь необычного по своим свойствам, как и группы сопутствующих ему в рудах тяжелых (радиоактивных) металлов и их изотопов. На заре атомной гонки именно они считались наиболее интересными, например особо радиоактивный радий. Далее наступил черед открытия и изучения изотопов.

Неразделимые и абсолютно схожие химически, изотопы оказались принципиально иными с точки зрения атомных свойств. К примеру, в 1939 г. открыта способность изотопа урана с массой 235 к цепной реакции деления с высвобождением огромной энергии. Интерес к урану стал нарастать как снежный ком.

Отметим, что уран – металл весьма рассеянный, но не слишком редкий. Его содержание в земной коре (кларк), к примеру, выше, чем серебра, и оценивается в 3•10–4%. В тонне обычного гранита – до 25 г элемента №92. Но среди сотен урансодержащих минералов есть и весьма богатые – с содержанием урана в единицы и десятки процентов.

Поэтому урановые руды в промышленных объемах (до десятков тонн) добывались еще в XIX веке.

В Европе добыча шла на месторождениях в Чехии (Богемия), Германии (Саксония, Бавария), в Центральной Франции и Швеции. В Великобритании разработка велась в графстве Корнуолл на шахте South Terras Mine – кстати, это был редчайший случай, когда уран добывался в качестве основного продукта, его содержание местами достигало 30%. Но к 1905 г. месторождение практически истощилось, выдав немного более 170 т руды.

В США уран нашли в 1871 г. на золотых рудниках около Централ-Сити (Колорадо) и за 25 лет накопали около 50 т руды. Позднее основными источниками урана в США стали ванадиевые месторождения в штатах Юта и Колорадо. Далее уран добывался в Африке (Катанга и Бельгийское Конго), в Канаде, Португалии, Казахстане, Киргизии, Австралии и т.д.

Примечательно, что для американской атомной бомбы богатые урановые руды сначала закупались в Африке, но позже в ход пошло и собственно американское сырье.

Однако основная проблема не в том, что содержание урана в большинстве руд исчисляется единицами процентов. Концентрация нужного энергетикам и военным изотопа урана-235 составляет в природном уране всего лишь 0,715%, а технология разделения изотопов крайне сложна и на 2 порядка дороже горнометаллургических процессов.

Поэтому в военных применениях уран-235 теснит более экономичный конкурент – плутоний-239, вырабатываемый из основного природного урана-238 в специальных оружейных реакторах.

Однако как для запуска первых реакторов, так и для первых ядерных зарядов нужны были сотни килограммов урана-235, для которых пришлось переработать сотни и тысячи тонн урановой руды.

Напомним, что на старых британских и немецких месторождениях в начале XX века добывалось по 5–10 т урана в год. В СССР, со стартом курчатовского проекта в 1940-х гг., – единицы тонн. Жесткий дефицит уранового сырья был налицо. Поэтому СССР вслед за США пришлось начинать ядерную гонку с геологоразведки. Оснащенные счетчиками радиации геологи в 1945–1958 гг. прочесали практически все страны и континенты. Список уранодобывающих регионов быстро пополнился Южной Америкой, Средней Азией, Сибирью и Австралией. Рудники, ГОКи и заводы росли как на дрожжах, а начавшаяся холодная война отличалась непомерным аппетитом.

Часть добываемого урана шла на военные цели, но значительная доля отправлялась в стратегические резервы – впрок или подальше от соперника. Далее, по мере развития добывающей отрасли, правительства заинтересовались и гражданским (энергетическим) применением добытого урана.

В СССР первая АЭС в Обнинске дала ток в 1954 г. В тот же год в США был принят закон, допускающий строительство и владение атомными реакторами для частных лиц при условии получения уранового топлива у Комиссии по атомной энергии США по договорам аренды. Началось строительство первой частной АЭС, хотя и на деньги федерального бюджета. Спустя 10 лет топливные ограничения были сняты, и комиссия стала оказывать услуги по обогащению урана, принадлежащего частным компаниям. Но фактически рынок урана возник в США несколько позже – в начале 1970-х гг.

К этому моменту накопление основного объема ядерного оружия завершилось – стало понятно, что главные противники уже способны многократно полностью уничтожить друг друга. Дальнейшие шаги предпринимались не столько в направлении наращивания числа боеголовок, сколько в развитии точности и надежности средств их доставки. Фактические потребности в уране у военных сократились. Зато строительство гражданских реакторов уже шло в полную силу – в США из 133 реакторов половина была построена в 1970–1979 гг., в мире 258 из 642 когда-либо построенных энергоблоков (40%) было заложено в тот же период.

Свежепостроенные реакторы требовали значительное количество урана для первоначальной загрузки, и не меньшие объемы отрасль стремилась запасти на складах, стараясь обезопасить себя на будущее, – о потенциальной нехватке сырья начали говорить уже тогда. Ближе к концу 1970-х урана на рынке действительно стало не хватать, цены рванулись вверх, а за ними, с некоторым опозданием, – и объемы добычи.

Но затем случился инцидент на АЭС «Три-Майл-Айленд» (расплавление активной зоны), и в США строительство реакторов было остановлено на 30 лет. Через несколько лет – авария на Чернобыльской АЭС. Государства стали задумываться, действительно ли им необходим мирный атом. За 1985–2004 гг. по всему миру заложили только 81 новый реактор.

Результат всех этих событий виден на графике цен урана для поставок на гражданские АЭС в США (рис.1).

Но ключевым для динамики цен оказался тот факт, что на этапе «первоначального накопления» уранового сырья военными и гражданскими объем добычи стабильно существенно превышал реальные потребности в нем. Причем, если уже в 1960 г. ежегодно производилось около 50 тыс. т урана, то совокупный объем потребления достиг этого уровня только к 1985 г. Ранее добытое потихоньку стало перетекать со складов на рынок.

Окончательно «добил» цены на уран проект «ВОУ-НОУ», появившийся после развала СССР. Согласно ему, 500 т оружейного (обогащенного) урана «методом разбавления» превращались в 14,5 тыс. т слабообогащенного урана для коммерческих АЭС в течение 1993–2013 гг.

Кроме того, в 2000 г. было подписано соглашение по утилизации США и Россией по 34 т плутония, который почти полностью было решено использовать в качестве топлива для АЭС.

На рынке сложился явный избыток ядерного топлива вкупе с весьма развитой добывающей промышленностью. Такой баланс надолго опустил спотовые цены ниже себестоимости его производства даже на самых экономически эффективных рудниках. Справедливости ради надо заметить, что по долгосрочным контрактам цены упали до себестоимости только ближе к 2000 г.

Спас урановую отрасль, как обычно, Китай. В Поднебесной с 2005 г. по настоящее время заложили 30 новых реакторов, хотя с 1980 по 2004 г. построили их всего дюжину. Во всех остальных странах мира за последние 7 лет появилось только 26 новых блоков АЭС.

Естественно, производители и продавцы урана тут же сообразили, что на рынке появился потребитель, сопоставимый с США 1970-х гг. Причем он будет покупать много и сразу (для первоначальной загрузки реакторов). Спотовые цены немедленно помчались вверх, фактически копируя собственное поведение 30-летней давности (рис. 2).

Остановил их только кризис, затормозивший строительство АЭС по всему миру, и авария в Японии на АЭС «Фукусима», вновь поднявшая вопрос о безопасности атомных станций.

Quo vadis?

Основное применение урана сейчас, к счастью, гражданское – на военные цели приходится менее 5% спроса, и он имеет тенденцию к сокращению. Гражданское же потребление, напротив, растет, хотя и не столь активно, как это было несколько десятков лет назад.

Однако избыточная добыча сырья до середины 1980-х гг. привела к созданию весьма значительных его запасов на рынке – по данным World Nuclear Association, с 1945 по 2011 г. превышение объемов добычи над всеми видами потребления, включая военное, составляло порядка 80 тыс. т чистого урана (рис. 3). И это при явном упадке уранодобывающей промышленности в последние 20 лет!

По нашим расчетам, эти избыточные запасы будут исчерпаны в лучшем случае лет через 5 – при условии, что цены будут стабильными, спрос будет расти, а добыча останется примерно на текущем уровне. Если же на рынок продолжит возвращаться военный уран, то этот процесс затянется еще дольше.

Впрочем, спотовые цены не всегда ориентируются на реально сложившийся баланс спроса и предложения – часто они отражают ожидания торговцев и их надежды. В данном случае рынок давно обсуждает прекращение действия программы «ВОУ-НОУ» в 2013 г. и возможную нехватку сырья для АЭС: добыча-то явно меньше потребления!

Но эти ожидания могут столкнуться с весьма неприятным фактом – уран, конечно, ископаемый и невозобновляемый ресурс, но о его исчерпании пока говорить весьма преждевременно. В отличие от нефти и цветных металлов, разведкой и разработкой месторождений которых человечество занимается очень давно, урановая отрасль пережила только 2 бума геологоразведки – послевоенный и в 1974–1983 гг. Затем последовала 20-летняя пауза, во время которой в основном изучались и осваивались ранее найденные ресурсы: разведанные и предварительно оцененные запасы, себестоимость добычи которых не превышает $80 за кг ($36 за фунт) урана, в этот период выросли почти вдвое, до 3,7 млн т урана.

Рост цен с 2004 г. спровоцировал резкий приток средств в геологоразведку: за 5 лет туда было вложено около $5 млрд – столько же, сколько потратили за предыдущую четверть века. Естественно, отдача от вложенных средств будет нелинейна и не немедленна – к 2009 г. основной рост наблюдался в секторе запасов с себестоимостью добычи $130–260 за кг ($60–120 за фунт). Тем не менее это не означает, что дешевого урана не будет в будущем – по мере более подробной разведки часть найденных месторождений будет отброшена как непривлекательная, но часть обычно оказывается весьма перспективной. Кроме того, значительные территории просто не подвергались еще полномасштабной разведке на уран – Китай, Индия, Юго-Восточная Азия имеют все шансы стать одними из лидеров по его добыче.

И наконец, технологии добычи и переработки урана тоже не стоят на месте. Здесь уместно вспомнить историю разработки меди, у которой качество руды на месторождениях падает очень давно и снизилось в разы за последние десятилетия. Что не мешает расти производству рафинированного металла.

Однако ключевым для рынка урана может стать даже не сложность и стоимость добычи сырья, а стоимость строительства его потребителей – атомных электростанций. Китай, конечно, имеет чрезвычайно амбициозную энергетическую программу, но в одиночку он обеспечить спрос на рынке не сможет. Отношение остальных же стран к атомной энергетике колеблется от осторожного до негативного. Аварии в Чернобыле и Фукусиме заставляют предъявлять к АЭС все более жесткие требования по безопасности, ощутимо поднимая и без того немалую смету их строительства. Да и местные жители, особенно в небольших и густонаселенных странах, не в восторге от потенциальной возможности рано или поздно получить «заповедник дикой природы» радиусом 20–30 км.

Германия, локомотив европейской экономики, в 2011 г. закрыла около 40% своих АЭС, а к 2022 г. остановит их все. Швейцария решила «завязать» с атомной энергетикой к 2034 г. В Италии прошел референдум, на котором жители решили отказаться от строительства новых станций. Франция, главная атомная энергодержава Европы, пока от АЭС не отказывается, но в середине 2011 г. французский министр энергетики Эрик Бессон впервые обмолвился, что его ведомство начало исследование перспектив энергетики страны к 2050 г. При этом рассматривались варианты полного выхода из ядерного производства; сокращения доли атомной промышленности до 50%, а также постепенного снижения зависимости от энергии, вырабатываемой на АЭС. Тогда говорилось о возможном отказе от АЭС к 2040 г., однако избранный в мае 2012 г. президент Пятой республики Франсуа Олланд оказался более радикальным – за счет развития альтернативной энергетики он предлагает вдвое сократить число АЭС во Франции уже к 2025 г.

В мае же 2012 г. в Японии были остановлены все АЭС – «для проверки на безопасность и ремонтных работ», согласно официальной версии. Позже две из них все же запустили по настоянию местных властей, однако будут ли возвращены в строй остальные, остается неясным. Правительство склонно возобновить работу АЭС, однако население и даже частные компании придерживаются противоположной точки зрения. Судя по тому, что в сверхконсервативной Японии с 1 июня государственным служащим можно являться на службу в облегченном виде – джинсы, футболки и рубашки навыпуск, чтобы была возможность отключить или поставить на минимальные обороты кондиционеры в офисах, далеко не факт, что большинство японских АЭС когда-либо снова начнут работу.

Ведь, как оказалось, вероятность возникновения тяжелой аварии на АЭС на 2 порядка выше, чем предполагалось ранее: эксперты немецкого Института химии Общества Макса Планка в мае 2012 г. сообщили о повышении своей оценки вероятности аварий класса Три-Майл-Айленд, Чернобыля и Фукусимы с одной в 2000 лет до одной в 10–20 лет. Конечно, это оценки Германии, которая решила отказаться от АЭС, но 3 реальные аварии за 60 лет существования АЭС – совсем не мало.

Таким образом, через 10 лет спрос со стороны энергетиков на уран может сократиться на четверть, если не больше. И даже если Китай сможет возместить это снижение, уже разведанных запасов урановой руды с себестоимостью $35–36 за фунт хватит на 40–50 лет. Если не сможет – то на еще более длительный срок.

Вывод весьма неутешительный для добывающих уран компаний. Но весьма приятный для экологов.

И в общем – облегчающий жизнь простому населению.

Выставки и конференции по рынку металлов и металлопродукции